Работаю 4 дня в неделю, преподаю физику цельный день, но в 17-45 в пятницу я свободен, на остановку и на автобусе Интуриста еду в Гурзуф. На Краснокаменке выхожу и в одиночестве, с октября по май, спускаюсь по тропе меж прекрасных отрогов Крымских гор, освобождённых от назойливого присутствия трудолюбивых коренных народов.

Пять ночей я сплю в Гурзуфе, одним из пяти постояльцев на 4-х этажах гостиницы Чайка. Гуляние по городку, по Артеку, до Ай-Даниля, до Мартьяна, вверх по Ботаническому саду или низом до Массандры, по набережной Ялты, Ливадия, по Солнечной тропе до Алупки и далее до Симеиза. Пожирание шашлыка по 400 г. порция (те граммы, в полтора раза большие сегодняшних, и мясо то). Всегда, без исключений, прекрасная погода. Можно вперемешку взойти на Бабуган, полюбоваться окрестностями, съехать на штанах по снежку вновь в Гурзуф. Можно с Ялты, Ливадии, или позжее залезть на яйлу и от Ай-Петри прогуляться по яйле над Севастополем до станции Сирень.

Нихто не мешает. Сексом с горничными, портье не занимаешься Т.е. полная свобода от зависимостей. Ни водки, ни коньяка. Все бабки, время и здоровье на бутербродики с колбасой и салом, кофе с пирожными на улице Ленинградской в Гурзуфе, шашлычок и бульоны в Ялте. Фрукты, соки (28 наименований соков в правильных крымских магазинчиках).

Вот это была жизнь у тунеядцев советского розлива.

И так мог каждый, вовремя пристроившись к нужному делу. И не нужны севера, потение в шахтах, и потом двухмесячные сгорания на лысых пляжах под Евпаторией.

А летом, с мая по октябрь, брожение по диким узким, то каменистыми, то разнообразно песчаным пустым пляжам не Евпатории, а от Судака до Симеиза. Палатка, тишина, свободный виноград и нелепые знакомства с кратковременными встречами.

Вот такой была жизнь в СССР у правильного человека.

Одного только мы не допетрили, что компутеры советские надо было беречь, развивать, втихаря т начальства и КГБ, и завоёвывать на них пространство для обеспечения бесконечного продолжения такой нашей счастливой жизни.

Т.е., как это сказано у классика, вот такая она была, как бы несчастная (без иномарок, шлюх, скотча и секса), но, может быть, самая счастливая, наша тамошняя жизнь. (по А. Толстому или П. Нилину)